1921 год. Разруха, голод, революционный энтузиазм. Взамен старых культурных ценностей спешно создаются новые, народ получает доступ к образованию. В молодой Социалистической Советской Республике Белоруссия основываются издательства и издания, пишутся учебники и словари…
Миллионы для голодающих ученых
7 декабря в Совнарком ССРБ направлен доклад Академического центра наркомата образования (этот документ обнаружил в Национальном историческом архиве известный архивист Виталь Скалабан):
«Есть два великих для каждого белорусса (здесь и далее орфография оригинала. — Л.Р.) имени Романов и Цехинский, отдавшие всю свою жизнь культурному возрождению своего народа, и к концу своей жизни очутившиеся в самых тяжелых условиях: выбитые из колеи жизни эти маститые старцы обречены буквально на голодную смерть[…] Цехинский всю свою жизнь употребил на составление Белорусского словаря, в результате своей 30–летней работы он создал колоссальный с точки зрения науки классический словарь в 50 тысяч слов, одна рукопись которого весит 1 пуд. Работая над ним, Цехинский лишился зрения и доживает остатки своих дней на станции Талька в крайней нужде и беспомощности. Рукопись этого словаря передана его родственниками в Академический центр. Было бы преступлением оставить погибать от голода лучших сынов Белоруссии. Помощь должна быть оказана немедленно».
Для Цехинского автор доклада просил 3 млн. рублей.
Сумму сократили втрое, но не знаю, успел ли ученый получить эти деньги вообще, поскольку умер в том же году.
Если о фольклористе Евдокиме Романове я слышала — его работы невозможно обойти, когда обращаешься к белорусскому фольклору, — то кто такой Цехинский, написавший словарь в 1 пуд, сразу вспомнить не могла.
Почему Бурачок?
Нельзя сказать, что к личности этого ученого никогда не обращались. Его биографию недавно исследовали историки Сергей Астанкович и Ирина Будько, о нем писали литературовед Степан Александрович и известный краевед Алесь Карлюкевич. В энциклопедическом словаре «Мыслiцелi i асветнiкi Беларусi» читаем: «Язэп Цiхiнскi. ?–1921?. Лексiкограф. Жыў i працаваў у маёнтку Прусiн на Магiлёўшчыне. Амаль 40 гадоў свайго жыцця прысвяцiў распрацоўцы i ўкладанню 16–томнага «беларуска–польскага–рускага слоўнiка», якi так i застаўся нявыдадзеным».
Как видите, далее стоит этого героя называть Тихинским, а не Цехинским. И еще отличие: работу над словарем иcчисляют в 40 лет, а не в 30. Печалят и два вопросительных знака: точные даты рождения и смерти неизвестны.
Еще в статье говорится, что в 1909 — 1912 годах Язеп Тихинский печатал свои статьи в газете «Наша Нiва» под псевдонимом Язэп Бурачок. Ничего не напоминает? Мацей Бурачок — это же ник Франтишка Богушевича!
Недавно слышала интересное объяснение, почему у наших писателей–возрожденцев был популярен сей овощ — бурак, он же свекла. В выдолбленную свеклу крестьяне вставляли свечу или лучину. А образ «народного светоча» был кстати. Напомню «светящиеся» псевдонимы других литераторов конца XIX века: Карусь Каганец, Янка Лучина.
При том Язеп Тихинский (как и Богушевич, и Дунин–Марцинкевич) был шляхтичем. Его род известен с XVI века, имел собственный вариант герба «Сякера».
Коллежский регистратор
Родился Язеп Тихинский в 1843 году (в других источниках — в 1842–м) на Рогачевщине, родители — Флориан и Антонина. Где учился, точно не известно, однако специального филологического образования не имел. В 1862 — 1864 годах служил в хозяйственном отделе Могилевской палаты государственного имущества в чине коллежского регистратора. Этот чин нам знаком по рассказу Пушкина «Станционный смотритель»: он был низший, 14–й, в табели о рангах. Чтобы получить следующий, губернского секретаря, следовало прослужить три года или полтора — при безупречной службе. Но как только Тихинский стал секретарем, подал в отставку. Есть версия, что был вынужден уйти в связи с причастностью к восстанию 1863 года. Прямых доказательств этому нет — иначе попал бы под следствие, но «неблагонадежность» проступает везде. Вот пара фактов. В своем словаре слово «акрутник», «тиран» Тихинский иллюстрирует следующим примером: «Муравьев Виленский былъ мучитель Белой Руси и Литвы». На свадьбе лексикографа присутствовал Фелициан Сурин, этнограф и активный участник восстания на Могилевщине.
В 1867 году Тихинский еще делает попытку продолжить карьеру. Могилевскому губернатору поступает прошение допустить отставного губернского секретаря Тихинского «к занятиям по найму», но служить он не пошел. Возможно, потому, что решил жениться.
Прогрессивное воспитание
Избранницей 25–летнего Язепа Тихинского стала юная Людмила Яновская из имения Прусин Чериковского района. Прусин принадлежал Шемиотам, предкам невесты по линии матери, вот в этом имении и шла основная работа над словарем.
Почему помещик вдруг занялся составлением словаря языка народа, которого для имперской политики как бы не существовало? Этот язык, древний, певучий, лишили возможности бытования в литературной форме. Но лучшие люди понимали необходимость поддерживать народную культуру. Словари белорусского языка составляли тоже. Но такого грандиозного труда, как Тихинский, не проделал никто. Рукопись в 636 авторских листов содержала около 200 тысяч общеупотребительных слов.
Согласитесь, даже учитывая неизбежные недостатки этой работы, ее ценность неоспорима. «Гэта таксама мова славяна–крывiчан, якая дагэтуль жыве ў вуснах люду, так доўга ўжываная ў судах, мова, на якой складзены першы Статут, i на якой напiсаў свой палемiчны твор Мялецiй Сматрыцкi, яна не мае слядоў нiякай апрацоўкi i зусiм невядома, каб яна была органам i адлюстраваннем думкi адукаваных людзей. Найбольш ёй не хапае абстрактных паняццяў, назваў для элегантных, вытанчаных рэчаў, i як Сматрыцкi, так i ўкладальнiкi статутаў усе гэтыя назвы i паняццi перадавалi польскiмi выразамi i цэлымi фразамi», — отмечает Язеп Тихинский.
Наверное, семья поддерживала Тихинского в его тяжелом деле. Это ведь не только писать приходилось, но и по селам–хуторам ходить. Почему я думаю, что Тихинскому повезло больше, чем этнографу Федоровскому, которого жена выгоняла из дому за то, что занимался непонятно чем? Судите сами… У Язепа и Людмилы было двое детей, Ядвига и Казимир. Казимир окончил Московское техническое училище, а Ядвига — Бестужевские курсы. То есть сын стал инженером — а это вполне в народническом духе, инженерами были белорусские поэты Янка Лучина и Адам Гуринович. А то, что дочь стала «бестужевкой», — лучший показатель умонастроений семьи. Эти курсы были в империи первой возможностью для женщин получить высшее образование, настроения там складывались революционные. Сохранились письма Ядвиги Тихинской, которые она посылала из Прусина известному этнографу Александру Ельскому в 1905 году: «Шаноўны пане! Пара было б сёння ўзяцца за складанне беларускага лемантара, калi б вы падумалi аб гэтым. З той пары, калi можна стала адчыняць прыватныя школы (мы ўжо таксама пачынаем будаваць i збiраць на гэта грошы), трэба даць падручнiкi, лемантары i беларускiя кнiжкi. Ведаю, што вы пiшаце па–беларуску. Мой бацька таксама складае беларуска–польска–рускi слоўнiк i гэта даказвае, што ён беларускi патрыёт».
Сама Ядвига признается, что пишет в основном по–польски, но сочинила и несколько белорусских сказок. В этом же году она отсылает часть работы отца на рецензию Михаилу Федоровскому, который высоко оценил работу Тихинского.
Неприкаянная рукопись
Конечно, Тихинский мечтал опубликовать свой труд. Но денег все не находилось… Это ведь не тоненькая брошюрка! Белорусские издательства не обладали нужными средствами. Сам Тихинский вроде тоже. Надеялся на помощь детей. Когда сын стал инженером в Москве, выслал ему чистовой вариант рукописи. Но началась Первая мировая война, затем — революция. Казимир Тихинский, как пишут С.Астанкович и И.Будько, «трагiчна загiнуў падчас страшэннага голаду ў расiйскай сталiцы».
Язеп Флорианович вернулся в Белоруссию. Впрочем, оставленная в Москве рукопись сработала: именно ее кто–то из родственников лексикографа передал в наркомат образования ССРБ.
Остальное мы уже знаем. Жил Тихинский на станции Талька у брата. Утратил зрение. Умер в 1921 году, не дождавшись публикации дела всей своей жизни.
Когда образовался Институт белорусской культуры, рукопись словаря передали туда. Черновой вариант попал в музей Ивана Луцкевича в Вильно.
Почему же не печатали словарь уже при советской власти?
Если в императорской России не могли простить выпады против царизма, то в советском государстве не могли пройти злободневные примеры о большевиках и лично о Ленине, упреки, что позволили оккупировать Белоруссию.
Материалы рукописи использовали известные языковеды Николай Байков и Степан Некрашевич, авторы «Расiйска–беларускага слоўнiка». В 1930–х труд Язепа Тихинского даже стали готовить к печати, наверное, что–то вымарывали, правили… Но дело затянулось. А во время войны подготовленная копия пропала вместе с чистовой рукописью. Между тем, как подсчитали исследователи, если в словаре Тихинского было 200 тысяч лексем, картотека должна занимать приблизительно сто ящиков!
Только в конце 1957 г. часть «виленского варианта» нашлась в рукописном отделе библиотеки Академии наук Литвы. Это тоже немало — 7 тысяч страниц из 10 тысяч.
Но словарь Тихинского не издан до сих пор.
Людмила РУБЛЕВСКАЯ.