Звезда «золотой» сборной СССР Шарунас Марчюленис медиаресурсу championat.com вспоминает Олимпиаду—1988 в Сеуле.
— Шарунас, эта сеульская победа, кажется, изменила весь европейский и мировой баскетбол. Вы же не будете с этим спорить?
— Я как-то думал об этом. Мне говорили, что благодаря нам мир увидел, как играют профессионалы. Ведь впервые это было как раз четыре года спустя после Сеула, в Барселоне. Если бы мы проиграли в 1988 году, то на следующей Олимпиаде снова играли бы студенты, правильно?
— Вы дали настоящий «пинок» развитию всего баскетбола. И тот факт, что литовские и российские игроки имеют сейчас возможность получать большие авансы в НБА, тоже отчасти ваша заслуга.
— На эту тему в 2013 году на чемпионате Европы в Словении шутил отец Тони Паркера. Он сказал мне, что я мог бы быть очень богатым, если бы получил хотя бы один процент от контрактов тех игроков, кто приехал после меня. Но, на самом деле, не только я поехал в США: Саша поехал (Александр Волков. – Прим. ред.), Петрович (Дражен Петрович). На самом деле, двери распахнулись в обе стороны.
— Да бросьте, вы эти двери просто ногой вышибли.
— Нельзя так говорить. Нам просто повезло.
— В 1988 году страна уже была на грани распада, а в баскетбольной сборной сразу четыре литовца были в основной ротации. Фантастика.
— Мы не чувствовали чего-то особенного из-за этого. Наверное, это папина заслуга (имеется в виду главный тренер сборной СССР Александр Гомельский. — Прим. ред.). Если бы было такое, что литовец меняет украинца, а потом выходит русский или эстонец, то это был бы развал команды. Мы все были единым целым, потому и получился результат.
— А как же конкуренция за место в составе?
— Конечно, она была. И Хома (Вальдемарас Хомичюс) гонялся за мной, и Курт (Римас Куртинайтис), а я — за ними. Мигель (Игорс Миглиниекс) и Валтерс (Валдис Валтерс) — тоже не подарок. Это была мужская конкуренция.
— От кого вам больше всего доставалось в сборной?
— От своих (смеется). «Жальгирис», конечно, есть «Жальгирис», и они всегда друг друга поддерживали. Плюс я еще и играл на позиции атакующего защитника, где были сильные Куртинайтис и Йовайша.
— Ваша персональная заслуга в том, что вы показали всей НБА, что парни из Европы могут быть звездами.
— Пару лет приходилось сталкиваться со стереотипами. Например, судьи были уверены, что европейцы не могут стоять, они чересчур мягкие, они не могут защищаться. Мы говорили об этом с Драженом Петровичем, когда он также сидел на скамейке в «Портленде». Два года для меня были очень тяжелыми.
— Как вы доказали свою состоятельность?
— Старался работать и на паркете, и в тренажерном зале. Плюс я всегда был командным игроком. В «Голден Стэйте» говорили, что им приятно видеть, как я стараюсь. У тебя может не получаться, но ты должен проявлять стремление преодолевать сложности.
— Тренера Александра Гомельского вы называете исключительно папой. Почему?
— Он особенный. После трех неудач, когда я не попадал в команду и думал вообще закончить с баскетболом, он дал мне шанс. Он сказал: «Не бойся». Благодарен ему за возможность играть.
— Каково это было — литовцу в 88-м году жить с оглядкой на Москву? Играешь в Литве, а в сборную всегда приезжаешь в Новогорск?
— Мы были спортсменами. Даже не думали о том, чтобы на сборы пригласить в Литву. У нас и базы-то своей не было. Пожалуй, в Таллине только была еще хорошая база. Такая была спортивная структура.
— Есть ли у сборной-88 хранитель традиций?
— Существует легенда, по которой папа перед уходом к богу сказал нашему командному доктору Василию Авраменко: «Ты должен пасти этих золотых овец». Это душа компании, которая объединяет всех. Он до сих пор напоминает нам про дни рождения. Мы очень благодарны, что он есть.
— Еще одна характерная особенность вашей команды — успешность. Все игроки после карьеры очень успешны. Не только в спорте, но и в бизнесе и политике.
— Мы, наверное, костяк сборной, родились в 64-м, а это год дракона. Папа тоже в год дракона родился. Наверное, мы как-то по-особенному вцепляемся в жизнь. У нас тоже много трудностей было. Обжигались, развивались.
Информация «ЛК»