Кажется, этот город закрыли на обеденный перерыв. Или я зачем-то заявился сюда утром 1 января — разгар рабочего дня в Вильнюсе больше всего похож на зимнюю фиесту с редкими прогуливающимися туристами и мамами с колясками. Одна из них вежливо подсказывает, что разыскиваемый мною отель «Шарунас» закрыт уже месяца три, пишет белорусский журналист Сергей Щурко на сайте pressball.by.
Я знаю, но где же еще может назначить мне встречу один из лучших баскетболистов Европы ХХ века Шарунас Марчюленис, как не в своем, пусть уже и бывшем заведении? Дорога к последнему навевает печальную ностальгию — неподалеку расположенный стадион «Жальгирис» безнадежно утопает в бурьяне, на заросли которого уныло взирает ржавое табло. Кажется, хозяева на самом деле выезжают отсюда и наспех продают верой и правдой отслужившее добро. Шарунас и сам, сдается, нечастый гость на родине — об этой встрече я договариваюсь за полтора месяца, которые олимпийский чемпион Сеула и первый советский баскетболист в НБА проводит за океаном…
— Весь этот район, в том числе и место, где находится мой отель, застроят новыми домами. Что же касается стадиона, то он был «мертвецом» уже много лет. Страна за 25 лет так и не смогла построить национальный стадион. Один раз деньги разворовали, другой… Сейчас вроде есть решение о строительстве.
— Вы пессимистичны, как вижу.
— Есть такое. Мне кажется, это давно уже надо было сделать. Все-таки футбольный стадион — визитная карточка страны. Надо думать о том, что дать, а не взять. Но если в нашей стране может пропасть политическая партия вместе со 160 миллионами литов, то с таким подходом и за миллиард стадион не построишь.
— Посадить надо проклятых расхитителей капиталистической собственности.
— Вариант. Если бы посадили пару таких деятелей, уверен, стадион построили бы сразу. А когда все друг друга прикрывают, все сходит с рук.
Слава богу, в баскетболе по-другому. Десять лет я руководил Литовской баскетбольной лигой — мы старались именно дать клубам, а не взять. Лига нашла четырех основных спонсоров для десяти клубов, мы подписали контракт с телевидением, при этом обошлись без стартовых взносов, и начали играть. Наш баскетбол развивался на всех уровнях, начиная с детского и заканчивая национальной сборной. Тогда, в 90-х, в начале пути, мы и мечтать не смели о тех роскошных залах, которые потом появятся в стране. Думали, что все соперничество в национальном чемпионате сведется к противостоянию Каунаса и Вильнюса. Но жизнь доказала, что у других городов тоже есть амбиции, которые они успешно претворяют в жизнь.
— Не жалеете, что пришлось закрыть отель?
— Когда-то это была первая частная гостиница в стране. Я менял советские пружинные матрацы по 70 сантиметров в ширину на американские двуспальные, которые лично заказывал за океаном. Меняли не только кровати, но и окна, потолки, мебель — практически все. Но с тех пор прошло 23 года, и, конечно, нужны перемены.
Сейчас я увлечен другим проектом. У меня есть красивое место на озере в 50 километрах от Вильнюса. Мы там сделали клуб для любителей падел-тенниса. Очень интересный вид спорта, микс сквоша и тенниса. Посмотрите на «ютубе», занятное и весьма увлекательное зрелище. В декабре нашу федерацию приняли в международную и теперь будем участвовать в отборочном турнире следующего чемпионата мира.
— Вы хороший бизнесмен?
— Иллюзий питать не стоит — я любитель. Если занимаешься бизнесом профессионально, надо жить им 24 часа в сутки. Все время считать и убирать непрофильные активы, типа детской баскетбольной школы. Нормальному бизнесмену и в голову не придет заниматься подобными делами. Зачем, это ведь выкачивает немалые деньги из основного бизнеса.
Я пожил этой жизнью, когда был одним из собственников мультифункционального комплекса в Вильнюсе. 18 тысяч квадратных метров, на которых постоянно что-то происходит. Движение не замирает ни на минуту. Утром заканчивается ночная дискотека, а в тренажерный зал уже спешат первые посетители. Я смог продержаться в таком темпе только год, когда каждый час надо следить за амортизацией объекта, выискивать недостатки и исправлять их. Таким образом накапливаешь в себе массу плохой энергии, и поэтому в какой-то момент я решил продать свою часть бизнеса. Повторюсь: я бизнесмен-любитель, и мне нравится ходить нехожеными тропами, заниматься тем, что не делают другие.
— Честно говоря, не понимаю, почему вы не пошли в политику — с такой-то сумасшедшей популярностью.
— В спорте нас учили играть по правилам. Слушать тренера, выполнять определенный объем тренировочной работы. И мы знали, что в конце концов это даст результат. А в политике нет правил. Это значит, что человек, который сегодня говорит красивые слова и полностью тебя поддерживает, завтра легко продаст ради каких-то своих резонов. Хотя все равно уверен, что в каждом человеке заложены определенные духовные ценности. Именно поэтому стремлюсь к своему теннисному кругу. Нам приятно общаться, хоть мы и не входим в бизнес-отношения. Но на корте сразу видно, кто «ворует» — оспаривает линии, а кто играет благородно.
— Тогда следующий вопрос: дружба была между вами?
— Когда выигрываешь, тогда дружба есть. А когда проигрываешь… Мы на Олимпиаде 1988 года легко могли уступить и в полуфинале, и в четвертьфинале. И после этого, наверное, никто бы друг с другом не разговаривал — разошлись бы по углам и все. А теперь мы регулярно видимся. С кем-то чаще, с кем-то реже, но о той сборной у нас остались исключительно приятные воспоминания.
Но если возвращаться к тому, как оказался в Вильнюсе, то я приехал туда поступать в университет на факультет журналистики. Мой рост тогда был 183 сантиметра, и, разумеется, баскетбольных тренеров в Каунасе я никак интересовать не мог. Как, впрочем, и в Вильнюсе. А потом за год вырос на 11 сантиметров. Поиграл за университет, затем за дублеров «Статибы» — и как-то само собой получилось, что после ухода ряда опытных игроков оказался в основном составе команды. Конечно, желающих на это место было предостаточно, но мне дали шанс, и я его использовал.
Вообще, конкуренция — отличная штука. Она заставляет прыгать выше головы, дает толчок для роста.
— Правда, что вы часто дрались с Сабонисом?
— Только один раз. В Шереметьево, в туалете. Да и то милиция не дала нам толком ни начать, ни закончить.
— А с чего вдруг?
— Достал он меня своими под…ками. Ну я и предложил ему выяснить отношения.
— Великолепный коллектив. В команде четыре литовца, и двое из них с удовольствием хотят начистить друг другу физиономию.
— Да я тебе скажу, что лучше так, чем улыбаться при встрече, а за глаза делать подлости. Правильнее набить друг другу морду и потом играть в одной команде и бороться за результат. Потому что он решает все, и никому неинтересно, у кого с кем и какие были отношения.
Зарождавшийся конфликт тогда вышел наружу, и это хорошо. Теперь мы только смеемся над тем случаем. В сборной Союза все были личностями. Тот же Куртик (Куртинайтис. — Прим. ред.) любил поговорить и мог напихать любому, но в игре он так же спрашивал с себя, как и с других. Это касалось каждого из нас. Ты можешь вносить любые предложения и высказывать свое мнение, однако команда должна видеть, что ты отдаешь на площадке последнее. Мы были требовательны друг к другу и к самим себе.
— Пожалуй, вы не из тех, на кого на площадке можно кричать.
— По делу можно. Я за здоровую критику. Никогда не считал себя бессмертным или великим. Я и сейчас учусь баскетболу и осознаю, что понимаю его значительно лучше, чем раньше. Почему-то так получается всегда. Начинаешь по-настоящему чувствовать баскетбол именно тогда, когда заканчиваешь играть.
— Кто был авторитетом и лидером в сборной 1988 года? Той самой, из которой в последний момент отцепили отличного разыгрывающего из Риги Валдиса Валтерса.
— Он бы в Сеуле панику завел. Мы настолько плохо начали, что нужно было не пальцы показывать, а быть спокойными насколько можно. А Валдис — увы, не клей. Ему легче, когда сборная состоит из десяти баскетболистов десяти разных клубов. Ну а что касается лидеров, то не было таких ситуаций, когда он нам требовался бы кровь из носу. Каждый показывал то, что может.
— Тогда остается легендарный тренер Гомельский.
— Он всегда был лидером. Александр Яковлевич имел несомненный талант психолога, точно знал, какие струны надо задеть, чтобы получить от игрока максимальную отдачу. У нас изначально было десятипроцентное преимущество перед всеми командами. Гомельский дал слово, что в случае победы он поможет нам уехать за рубеж.
Публикуется в сокращении.