Повесть о настоящем человеке

Сегодня, читатель, я хочу рассказать тебе о… человеке. Настоящем человеке. Человеке, что выбрал трудную судьбу и еще более трудную профессию — педагога. Пан Антони Янковский плоть от плоти земли виленской, хотя и один из многих педагогов и учителей, но первый среди равных.

— Почти 60 лет вашей жизни отдано педагогической и просветительской работе.

— Так оно и есть. Я принадлежу к послевоенному поколению. Поколению «упрямых» людей. Нам довелось пережить ужасы войны и не менее лихие послевоенные годы. Немцы просто расстреливали, их местные пособники хватали и увозили в Паняряй — место казни, что же касается советской власти, то в первые послевоенные годы не одному и не двум жителям Виленского края пришлось познакомиться с вагонами товарняка, идущим в Сибирь. Вот такие это были годы.

Годы, когда все польское стало вдруг персоной нонграта, когда навсегда ломался привычный уклад жизни, годы, когда Польша принимала одну за другой волны эмигрантов, навсегда покидавших свои дома в Литве и Беларуси. А ведь для нас, людей тогдашнего времени, Родина была всем. Что это значит? Родина — это береза у родительского дома в Стакенишках, что неподалеку от Майшягалы и Дукшт, речушка, куда мы детьми бегали ловить рыбу, родная деревня и город, люди. И вдруг все это от нас отняли.

Нам, тем, кто остался в Литве, выпала не самая легкая доля — восстанавливать польские школы, работать с детьми, чьи родители погибли на фронтах Второй мировой войны или были замучены.

— О Второй мировой войне написаны сотни книг, снято множество фильмов… Но все-таки трудно удержаться и не спросить — какая она?

— Что толку рассказывать о войне… Когда мы смотрим фильмы или читаем книги о войне, мы находимся в полной безопасности наших квартир. А чтобы понять, что значит война для мирного населения, надо недоедать, жить с мыслью, что завтра может никогда не настать. Все это я прекрасно запомнил, хоть и был в то время мальчонкой. Запомнил, что не хватало еды, одежды и было постоянное чувство опасности.

В военные годы польским школам в оккупированном немцами Виленском крае пришел конец. Их просто-напросто прикрыли, а учителей кого расстреляли, кого сослали в Германию на работы. Поэтому мой отец вместе с соседями договорились, что нас, детей, будет учить Здислава Барщевская. Семья Здиславы в то время скрывалась в наших краях. Скрывалась потому, что отец Здиславы до начала войны был полицейским. А ведь именно от полицейских, учителей, ученых в первую очередь немцы и их подручные из числа литовцев и старались избавиться. Именно от Здиславы я в первый раз в жизни и услышал: «Антони, ты, наверное, будешь учителем». Так и начался мой путь к тому, чтобы стать учителем.

— Вас знают как известного педагога, соавтора учебников, по которым не одному поколению учеников польских школ в Виленском крае пришлось грызть гранит науки. Но ведь педагогами не вырастают, ими становятся. Каким был тот юный Антони, что бегал летом на речку ловить рыбу, а зимой украдкой катался вместе с друзьями на льду?

— Мне никогда не хотелось, чтобы окружающие считали меня эдакой иконой просветительства, рыцарем без страха и упрека. Поэтому признаюсь, что я любил озорничать. Мне все всегда хотелось узнать, до всего было дело. Как- то довелось разобрать часы только потому, что стало интересно, почему часики работают и тикают. Да и после войны мы, мальчишки, выколачивали порох из патронов и взрывали бомбочки. Так что не раз и не два возвращался весь пропахший порохом и получал от родителей на орехи. Однажды вместе с друзьями затащили сани на крышу гумна (гумно — производственная постройка, предназначенная для сушки и обмолота. — Прим. ред.) одному не в меру ретивому соседу, ратовавшему за колхозы. Ох, и долго потом сани на крыше стояли — никто не решался залезть и снять их с крыши. Тогда-то отец мне и сказал: «Ты, Антонии, в каждые двери свои пальцы суешь, смотри, как бы их тебе не прищемили». Есть ли у меня братья и сестры? К сожалению, уже не есть, а была. У меня была старшая сестра, и это была самая замечательная сестра в мире. Она придумывала всякие игры, тайнички, в которых мы прятались и читали, читали запоем книжки. Не один раз случалось — зачитаемся, а коровы уже на огороде пасутся. К сожалению, дальнейшая судьба сестры сложилась не совсем удачно, но что поделаешь — такова воля Божия. Точно так же, как была воля Божия на то, что, подобно многим соседям, наша семья в Польшу не уехала.

— Как так?

— А вот так. Когда отец понял, что Виленский край навсегда стал частью России и Литвы, мы решили уехать в Польшу. И вот отец и мама продали все что могли, остальной скарб погрузили на телегу и вместе с еще одним соседом мы двинули к железнодорожной станции, где таких переселенцев, как нас, ждали вaгоны. Но не успели мы от дома отъехать и пару километров, как разыгралась настолько сильная буря, что отец решил вернуться домой и переждать бурю. Так мы никуда и не уехали, остались…

— Воля Божия…

— Да, так оно и есть. Верить в то, что все происходит просто так, было бы несколько опрометчиво. Лично для меня вера в Бога и семья это основные кирпичики, из которых состоит наше общество. Крепкая семья, семейные традиции хотя бы общих обедов и ужинов, когда отец, мать и дети вместе садятся за стол, объединяют людей. Вера же дает нам нравственные ориентиры, силу и волю идти к избранной цели, не отвлекаясь на второстепенные задачи. В свое время, даже в тяжкие военные лета, практически всегда находилось время, чтобы побывать на воскресной мессе. Быть может, именно потому представители моего поколения, выросшие на традициях Бога и веры, работали не щадя здоровья и сил. Работали для того, чтобы жизнь стала лучше,  чтобы ни один ребенок не остался беспризорником, не умеющим ни читать, ни писать.

К сожалению, сегодня нравственные ценности покрылись налетом ржавчины и все более и более меняются не в лучшую сторону. Родители зачастую обвиняют школу в том, что учителя не в состоянии дать правильное воспитание, и делают это напрасно. Школа и учителя практически не изменились с тех времен, когда я, молодой учитель, в первый раз вошел в класс. Изменилась семья, если раньше была традиция общих обедов, нынче  родители работают до поздна, на детей времени остается все меньше. Впрочем, разве сегодня родители занимаются воспитанием детей? Купят компьютер или другую электронную игрушку и все, а ведь компьютерное «железо» не в состоянии заменить улыбки матери, совета отца. Что же до школы, то учителя не в состоянии заменить детям родителей, мы, педагоги, можем только учить и помогать родителям. Но главная работа по воспитанию должна вестись в семье.

— Кстати, в качестве учителя первый раз в класс вы вошли…

— Давно. В 1953 году я закончил ускоренные курсы учителей и получил направление в школу в Обяляй. Именно там я получил свое первое боевое крещение в качестве учителя. Сегодня это может показаться смешным, но дети тогда хотели учиться. С уроков практически никто не убегал, ученики точно знали, зачем они пришли в школу и что им от школы нужно. В то время зачастую случалось, что мне приходилось ездить в город за зарплатой учителям, а так как в лесах еще скрывались «лесные братья», то в такую поездку приходилось брать ветровое ружье. Смешно, правда? Что бы я смог сделать с ветровым ружьем против вооруженных огнестрельным оружием готовых на все мужиков? Но тогда я все-таки чувствовал себя увереннее.

— Что было дальше?

— Дальше? Я работал и старался делать это по совести. Трудился над диссертацией, вместе с коллегами работал над школьными учебниками для польских школ Виленского края, работал директором отдела образования Шальчининкского района и потом руководителем Дома опеки ребенка в том же районе. Познакомился с классной девушкой, затем предложил ей руку и сердце. По счастью, она не отказала, и вот мы уже 52 года идем по жизни бок о бок. У меня есть дочь, сын, плеяда внуков и одна правнучка. И хотите верьте, хотите нет, но дети и внуки всегда все вместе съезжаются на дни рождения дедушки и бабушки и на другие праздники.

— Что же вы делаете сейчас?

— Сейчас я уже пенсионер. Но такой… неугомонный пенсионер. Руковожу польским «университетом» для сеньоров в Шальчининкском районе. Стараюсь приложить максимум усилий, для того, чтобы осень жизни прошла не зря ни для меня, ни для моих коллег.

— В минувшее воскресенье в Литве праздновали День матери. Пан Антони, что бы вы хотели сказать всем матерям нашей страны?

— Мне бы хотелось пожелать матерям, чтобы их сыновья и дочери не гибли от пуль и войн. Как ни пафосно звучит, но наше общество сильно семьей и матерями, и нет у нас никакого права подвергать их унижениям, заставляя детей умирать от войн, алкоголя и наркотиков.

Витольд Янчис.