В минувшее воскресенье в Русском драмтеатре состоялась премьера необычного представления для детей по сказке норвежской писательницы Синкен Хопп «Волшебный мелок».
В этом спектакле актеры и зрители не разделены рампой. Их задача – подружиться друг с другом, дать волю фантазии, сделаться соучастниками и соавторами театрального действа. И спектакль превращается в увлекательное путешествие по лабиринтам театрального здания…
В дорогу отправляются только дети. Сопровождают их, играют с ними и дурачатся семь актеров. Родители в это время смогут поучаствовать в занятии по гуманной педагогике, подготовленном специалистами этого популярного сегодня направления.
О спектакле рассказывают режиссер Ольга Лапина и музыкальный руководитель Артем Тульчинский.
– Ольга, почему вы решили перенести действие со сцены в коридоры, фойе, в служебные помещения театра?
– Сказка на удивление ладно совпала с нашим театром. Отчасти из-за того, что здание Русского драмтеатра – сложное и даже запутанное, это целый лабиринт коридоров и лестниц, закутков, закоулков…
Многие театры Европы идут на сближение с детьми. Невозможно говорить с ребенком, когда между вами 50 метров и в зале – полторы тысячи детей. Большинство спектаклей для детей сегодня — это морально устаревшая продукция, бесконечные «поддавки» и имитация веселья, и, в основном, внешнее, неинтересное самим актерам зрелище.
Материал идеально подошел для воплощения и проверки моей давней идеи: спуститься со сцены. Теперь актеры и зрители играют рядом, вместе, и это совсем другое общение.
«Волшебный мелок» — очень живой материал. Его главный герой – такой же ребенок, как и наши зрители, логика его поведения, часто наивная, но очень узнаваемая. Мы хотим спровоцировать в ребенке живое участие в происходящем, вызвать у него чувство сострадания к обиженному и радость за успех того, кто проявил смелость и находчивость.
Мы уходим со сцены, чтобы разрушить преграду между артистом и зрителем, мы ищем любую возможность его спровоцировать, разбудить фантазию, которая сама по себе – мощный генератор игры. Перед ребенком, его фантазией должны быть открыты все двери. Очень важно позволить ребенку быть соучастником театральной игры, не внушать ему, будто мечты сбываются только по ту сторону рампы. Это все – рядом, вот здесь.
– Артем, почему в спектакле так много внимания уделено музыке?
– В сказке есть стихи, песни. Она очень музыкальна, хотя к оригиналу не прилагаются ноты. Автор наверняка предполагал, что ребенок, читая или слушая сказку, будет окутан какой-то музыкальной, мелодической аурой, там все стихи очень ритмичные, они сами рождают некую внутреннюю мелодию. Я думаю, в спектакле музыки будет даже меньше, чем в детском воображении, когда ребенок читает такую сказку.
Мы с режиссером взяли за основу музыку Грига, ибо нам она показалась очень созвучной сказке. Мало того, что сама музыка необыкновенно красива, важна еще и просветительская функция. Мы считаем, что дети должны слушать качественную музыку. В театре они должны знакомиться с лучшими музыкальными образцами. Но поскольку это театр, поскольку это игра, мы берем на себя смелость достаточно вольно использовать музыку и подчас в довольно ироничном ключе. Музыка не только звучит из динамиков, артисты как бы «передразнивают» ее – сами насвистывают или исполняют на разных смешных музыкальных инструментах. Мы позволяем себе хулиганить, ведь это весело!..
В спектакле мы используем барабаны, колокольчики, забавные гремелки, которые немножко страшные, немножко волшебные, немножко такие внезапные, такие переливчатые, как дождь. Это помогает создать таинственную, загадочную атмосферу.
Эти шумелки, гремелки, свистелки и все остальное работают не совсем как музыкальные инструменты. Ведь артисты – они же не музыканты. Актер и не должен быть ни музыкантом, ни певцом, однако он все это может усвоить в той мере, которая необходима, и сделать это по-актерски, то есть иначе, по-своему.
– Получается, что музыкальные инструменты в этом спектакле – как бы продолжение актеров?
– В некотором смысле, да. Помимо своего голоса, пластической выразительности, артист еще примеряет на себя какой-либо звук. Если ему нужно создать, ну, грубо говоря, волшебство, сотворить сказку, и на это не хватает профессионального инструментария, значит, нужно что-то еще, вот он и берет волшебные колокольчики, и возникает новый звук, и это все делается открыто, вплотную к детям.
Ребенка сложно обмануть, он очень хорошо понимает, что пришел в театр, что это артисты. Но если мы открываем ему секреты волшебства, показываем, как пробудить колокольчики, не скрываем, откуда берется такой невообразимый гром, – это заставляет его фантазировать, додумывать самому, и тогда он становится соратником, соучастником, он понимает, как это все работает, ему делается интересно. Я думаю, так и надо.
– Ольга, что вы хотите сказать своим спектаклем?
– Одна из главных задач спектакля – максимально приблизить игру к нашим маленьким зрителям. Мне интересно не то, как ловко мы с актерами придумаем историю «от театра», мне важно, как и что додумают дети. Я уверена: дети предложат нам в десять раз больше неожиданных поворотов, мы наверняка услышим какие-то удивительные комментарии, которых сейчас даже представить не можем.
Этим определяется и то, что участие в спектакле закрыто для взрослых. Мы хотим общаться с детьми, не связанными по рукам и ногам родительским контролем. Родители будут знать о сказке только то, что расскажет их ребенок. Пусть они услышат то, что было интересно ему, увидят эту сказку как бы его глазами.
Нынешнее подрастающее поколение как никогда нуждается в «новых» взрослых, не боящихся изменить и расширить свое сознание, обрести философский взгляд на ребенка, принимая его не как свою собственность, а отдельную личность, несущую в себе свою миссию, свое предназначение.
Так что у нашего спектакля задач – великое множество, и если хотя бы одна реализуется, я буду счастлива.
Беседовала Эгле ИВАНАУСКАЙТЕ.