За ширмой пропаганды

В публичном пространстве Запада и России доминируют две противоположные интерпретации того, как развивались отношения между Западом и Россией в течение последней четверти века.

Российская интерпретация в общих чертах такова: «Холодную войну» мы закончили актом доброй воли. Мы не только не противились объединению Германии, но и распустили свой военный союз и даже демонтировали СССР. Мы отказались от социализма и приняли капитализм. Мы согласились играть по западным правилам. Мы надеялись, что Запад ответит нам также актом доброй воли. Какие же мы были наивные! Возглавляемый США Запад цинично воспользовался ослаблением России. Он не считался с нами в Совете Безопасности ООН. Несмотря на нашу обеспокоенность, он расширял НАТО на Восток до тех пор, пока на Украине была перешагнута красная черта. Не на нас, а именно на Западе – и в первую очередь на США – лежит ответственность за начало новой «холодной войны».

Согласно западной же интерпретации, дело обстоит таким образом: «Мы так надеялись, что освободившаяся от коммунизма Россия всерьез обратится к западным ценностям и станет цивилизованной страной. Мы приняли ее в целый ряд весьма полезных международных организаций, а «Большая семерка» с ее принятием превратилась в «Большую восьмерку». Но мы ошиблись. Россия цинично воспользовалась нашим великодушием. В темных недрах ее духа проснулись гены империализма, тоталитаризма и экспансии. Она не только душит демократию у себя, но и агрессивно противится свободному демократическому выбору соседей. Мы это видели уже в Грузии, а после Украины только слепой может не видеть реваншистскую суть нынешней России».

Как в России, так и на Западе эти интерпретации в головы обывателей ежедневно  вбивают тысячи пропагандистов самого разного масштаба – начиная от обозревателей провинциальных газет и кончая «асами» пропаганды на национальных телеканалах. Причем как в России, так и на Западе в цехе пропагандистов имеются особо усердные представители своего ремесла, в очернении объекта своей «критики» заходящие дальше большинства своих коллег. В России к таким можно отнести, например, тех, которые западную цивилизацию, несмотря на общие христианские корни европейской и русской культуры, рисуют как нечто биологически противное России, нечто такое, с чем в принципе невозможно более или менее нормальное сосуществование. Но как в России есть европофобы и американофобы, так и на Западе есть русофобы. Особенно много их «на передовой» – как в геополитическом, так и в ментальном смысле этого слова. Впрочем, геополитическая передовая противостояния Запада и России является таковой не в последнюю очередь «благодаря» особенностям ментальности этой передовой, точнее, ее политической элиты и обслуживающих ее пропагандистов.

«Западные люди очень наивные. У них никогда не было советской оккупации, поэтому они полны иллюзий насчет России. Другое дело мы! Мы – специалисты по России и ее хищной сущности. Еще задолго до Грузии мы предупреждали об опасности. Сейчас Украина. Мы же говорили, что так и будет! Как хорошо, что мы в НАТО. Пример Грузии и Украины показывает, что мы сделали правильный выбор».

Знакомая песенка, не так ли?

Выстраивание параллелей между современностью и ситуацией в Европе накануне Второй мировой войны (в таких конструкциях Россия и ее президент обычно выступают в качестве аналога тогдашней Германии и ее лидера) – чем любят заниматься даже научную степень имеющие пропагандисты – не только безответственно, но и тяжело грешит против исторической реальности. Дело в том, что накануне Второй мировой войны между враждовавшими государствами пролегали глубокие качественные различия в лице либерально-демократической, национал-социалистической (в широком смысле – фашистской) и коммунистической идеологий. Сейчас же различие между геополитическими игроками не качественное, а чисто количественное, поэтому для непредвзятого взгляда напрашивается параллель не со Второй, а с Первой мировой войной. Но для пропагандиста такая параллель очень неудобна. Ведь тогда не получается однозначно указать пальцем на  «плохиша» – в известном смысле ответственность за Первую мировую лежит одинаково на всех ее главных участниках. Применительно к конфликту на Украине это значит – ответственность за украинскую трагедию не в меньшей степени чем на России лежит и на Западе, и на самом политическом классе Украины.

По обе стороны противостояния пропагандисты усиленно создают иллюзию какого-то качественного различия между соперниками. (Так, например, у нас «демократический» Запад противостоит «авторитарной» или даже «тоталитарной» России, которая идет против всего «цивилизованного» мира.) На самом же деле после крушения коммунизма на постсоветском пространстве установились неолиберальные олигархические (или плутократические) режимы, которые в большей или меньшей степени были интегрированы в глобальный неолиберальный порядок, возглавляемый Западом (а в нем самом – США). Различие между Литвой и Россией – не качественное, а чисто количественное, причем под  «количеством» следует понимать не столько величину государства, сколько степень его интеграции в т. н. «Вашингтонский консенсус», т. е. в возглавляемое США глобальное неолиберальное мироустройство и в ведомый США процесс неолиберальной глобализации. В течение последнего десятилетия степень интеграции России в это мироустройство и этот процесс заметно уменьшилась (на языке геополитики это представляется одним из этапов формирования «многополярного» мира), хотя до перехода количества в качество – таким переходом была бы, например, замена неолиберальной модели государства социально более справедливой моделью – еще далеко.  И  это «далеко» справедливо ставится в вину нынешней российской власти теми, которые стремятся к построению более справедливого общества.

Когда наши пропагандисты говорят о том, что российская власть конструирует образ врага в лице Запада с тем, чтобы «переключить» внимание и энергию народных масс с внутренних проблем на внешние, они «забывают» сказать, что наша власть делает то же самое. Враг нужен для того, чтобы разделить, а разделять надо для того, чтобы властвовать. Образ врага является одним из самых эффективных способов легитимации своей власти. Когда критика власти становится «работой на пользу Москвы», мы имеем дело именно с таким явлением. Неолиберальные олигархические элиты разделяют народы, чтобы властвовать над ними. Разделяй и властвуй.

«Форма правления, когда решения правительства определяются мнением не всего народа, а влиятельного класса богатых людей, при этом существуют глубокое социальное неравенство и низкая социальная мобильность», – гласит одно из определений плутократии. Организация по борьбе с бедностью Oxfam International опубликовала результаты исследования, основанного на данных Credit Suisse и Forbes. 62 самых богатых человека мира обладают состоянием, превышающим стоимость всей собственности самых бедных 3,5 миллиарда жителей планеты (т. е. половины всех землян). Участникам форума в Давосе и членам Бильдербергского клуба перспектива сложить голову на полях раздирающих человечество войн и конфликтов не грозит.

Андрюс МАРТИНКУС, д-р гуманитарных наук