Творчество вильнюсского художника Александра Яремчука восхищает сверхнеобычностью. Его картины, написанные в сюрреалистической манере, соединяют, казалось, несоединимые вещи и образы, а свойственная сюрреализму фантастика абсурда в работах Яремчука не отталкивает, а наоборот, притягивает.
От его нереальных, далеких от действительности существ – героев картин — веет романтикой и теплотой, поэтому кажется, что добро непременно возьмет верх над злом.
Сегодня Яремчук пишет не только картины, но также занимается реставрацией и оформлением интерьеров. Участвует в различных выставках, а его картины давно разъехались в частные коллекции по всему миру.
А начиналось все до банального просто – мама будущего художника, видя творческие успехи сына, всячески старалась их развивать. Потому часто водила его на выставки современной живописи. В то время – в конце 60-х годов прошлого века — выставки были особенно интересны, поскольку после периода хрущевской «оттепели» появилось много художников, чьи взгляды кардинально отличались от взглядов тех, кто в своем творчестве отражал социалистический реализм. Хоть в Вильнюсе и не было «бульдозерной выставки», которая в Москве была жестоко подавлена, однако посмотреть и здесь было на что.
Незабываемые впечатления оставили посещения церквей и костелов. Ведь так исторически сложилось, что в храмах сконцентрировано все самое лучшее, что было достигнуто человечеством в сфере изобразительного искусства и скульптуры. Тем более, восприятию способствует и особая торжественная атмосфера храма.
– Картины, которые я тогда рисовал, – рассказывает А. Яремчук, – напоминали открытки – аккуратно исполненные и с незамысловатым сюжетом. От этого факта росло недовольство собой как художником. Хотелось рисовать, так как рисовали старые мастера, изображать что-то необычное, что могло вызвать у зрителя удивление, заставило по-другому воспринимать обыденные вещи.
– Удалось удивить?
– Да, именно в этот период у меня появляются картины с загадочными, таинственными сюжетами. Но учиться, к сожалению, было не у кого. Ведь в то время цензура зорко следила за тем, чтобы ни в печати, ни на телевидении, ни на выставках не появился сюрреализм и другие проявления «загнивающего» капитализма. Авангардное искусство Запада было чуждым советской идеологии и выдавалось за проявление дурного вкуса, осуждалось и запрещалось. Но, как известно, «запретный плод сладок», это еще больше привлекло меня к сюрреализму. Что, в свою очередь, привело к конфликту с учительницей по рисованию: рисовать кувшины и яблоки для меня было рутиной, а рисовать сюрреализм не позволялось. Тем не менее я благодарен школе за то, что она научила работать самостоятельно и добиваться всего самому.
– Кто помог определиться с направлением?
– Известная вильнюсская художница-акварелист Бэла Биндлер, которой я показал свои работы. Она, внимательно их рассмотрев, сказала: «Саша, поезжай в Республиканскую библиотеку, посмотри альбомы художников – Босха, Дали. Там ты найдешь много интересного, поскольку ты работаешь в таком же жанре. Больше рисуй с натуры, оттачивай технику. Не бросай живопись. У тебя все получится».
То, что я увидел в библиотеке, меня повергло в шок. Не давала покоя мысль: как можно прожить жизнь и не увидеть таких картин. Непременно надо научиться также рисовать. Так я познакомился с сюрреализмом. Появилось осознание того, что необходимо пройти все стадии рисования. Ведь именно академическое рисование дает возможность донести до зрителя замысел произведения, увеличивает силу воздействия. Поэтому мне не чужды такие жанры, как пейзаж, натюрморт, я стал серьезнее относиться к простым, незамысловатым сюжетам для того, чтобы усовершенствовать более сложное…
Кроме рисования, я освоил такие сферы, как оформление интерьера, настенная живопись. Нередко приходилось заниматься реставрацией, различными ее видами. В связи с чем изучил интереснейший вид искусства – иконографию. Немало было написано икон, а также современных картин на сакральную тематику.
И все равно излюбленным моим жанром остается сюрреализм. Ибо он получается у меня лучше всего.
– А что для вас главное в картине?
– Для меня – это композиция и колорит. Ведь основное назначение картины – воздействовать на зрителя эстетически. Смысловая нагрузка и содержание – на втором месте. Именно по этой причине большинство шедевров мировой живописи – это продуманная композиция, колорит и индивидуальный почерк автора.
Можно что угодно написать о картине в плане критики, но к искусству оно не имеет никакого отношения. О картине лучше всего скажет она сама. Визуальный контакт первичен, а критика – это всего лишь чужие мысли.
Может, потому я избегаю давать названия своим картинам. Ведь они работают как индикатор интеллекта зрителя. Смотря на картину без названия, зритель сам о ней рассказывает и судит о ней, руководствуясь своими личными ассоциациями. Так что давать названия сюрреалистическим полотнам бессмысленно.
Картина без названия – загадка. Чем дольше на нее смотришь, тем больше открываешь для себя что-то новое. В этом и есть вся прелесть.
Валерий СЕРЕГИН