В копилке актера Русского драматического театра Литвы Сергея Зиновьева почти 70 сыгранных ролей. Каждый спектакль с его участием – ярок и интересен, каждый его персонаж настолько элегантен, что иногда кажется, даже в комедии он настроен не рассмешить, а докопаться до самой природы юмора и донести ее до зрителя. Его роман с театром длится вот уже тридцать лет и три года. Хотя вкус сцены будущий актер почувствовал гораздо раньше – во время учебы в Литовской государственной консерватории.
– Я учился на курсе Виталия Викторовича Ланского, который в те годы был главным режиссером Русского драматического театра, – рассказывает гость «ЛК» Сергей Зиновьев. – Мы, будучи студентами, участвовали в его спектаклях. Поэтому роман с театром у меня начался еще с конца 70-х. А если быть совсем точным – возник случайно с драматического кружка во Дворце железнодорожников, куда я еще юношей ходил на протяжении нескольких лет.
– Как к вам, начинающему актеру, относились корифеи театра?
– По-разному. Были те, кто помогал. Конечно, подпольной режиссуры не было, просто они давали какие-то советы. Другие – либо никак, либо вообще не воспринимали в боязни – вдруг придется подвинуться. Но лучшие актеры нашего театра всегда помогали, понимая, что будущее театра за молодыми. Им идти вперед. Понимание преемственности поколений в свою очередь передалось и нам. Теперь уже мы, старожилы, стараемся помочь каким-то советом молодым актерам, которые приходят на службу в театр.
Но театр есть театр. Коль ты сюда пришел – делай все сам. С тобой уже не будут возиться так, как в годы учебы. Поэтому мы старались попасть к молодым режиссерам – к Владимиру Туманову (сейчас работает в Санкт-Петербурге), к Юрию Попову.
– Некоторые актеры почему-то стесняются признаться в том, что их роли в театре начинались с банального «кушать подано». А как складывалась ваша карьера?
– Благодаря традиции, заложенной режиссером Иваном Петровичем Петровым, который, к сожалению, ушел из жизни в декабре прошлого года, всем приходящим актерам он (и молодые режиссеры в том числе) давал главные или большие роли. Для того чтобы посмотреть – на что способно молодое дарование, потянет такую роль или нет. Понятно, что было тяжело – вести роль от начала до конца очень сложно, но с помощью режиссеров нам это удавалось. В итоге кто смог выдержать испытание, тот и дальше продолжал играть большие роли.
– Что вам больше нравилось – играть классику или современную пьесу?
– Трудно сказать. Бывает, классика нравится, а бывает, понимаешь, что это не твое, или наоборот – в современной постановке что-то не складывается. Здесь все зависит от распределения. Ведь как раньше говорили: хорошее распределение актеров – это 90 процентов успеха. Иногда приходится перешагивать через «не хочу», искать – ничего не поделаешь, это театр.
– Вы играли в двух спектаклях Романа Виктюка – «Уроки музыки» и «Мастер и Маргарита». Как работалось с именитым режиссером?
– Работа с Виктюком была для меня как вторая учеба в консерватории. Это была очень интересная школа мастерства, проживания роли, с которой я столкнулся впервые.
Поначалу было трудно, но потом все встало на свои места. И в дальнейшем этот опыт мне очень помогал при работе в последующих спектаклях. Ведь актерскую профессию очень сложно обозначить какими-то фразами. Это не свод правил, потому и называется системой Станиславского.
– Несколько лет назад вы участвовали в проекте «Русский театр» Татьяны Ринкявичене. «Легенда о пианисте» – так назывался спектакль в постановке режиссера Алексея Гирбы. Как часто поступают предложения поработать в проектах вне театра?
– К сожалению, моя постоянная занятость в театре не всегда дает возможность поучаствовать в каких-то других проектах. Кроме проекта Татьяны Ринкявичене, еще играл в антрепризном спектакле на литовском языке, в котором были задействованы актеры из разных театров.
– Насколько для актера страшен простой?
– Актеры как спортсмены, должны быть постоянно в тонусе. Естественно, остается твой накопленный багаж, и ты от этого никуда не денешься. Как говорится, талант не пропьешь. Если он есть, то есть. Но тем не менее, когда долго не играешь, иногда посещает чувство неуверенности, дисквалификации, если хотите. Например, после отпуска, пока не войдешь в нужный ритм, присутствует другое ощущение сцены. Ведь на сцене время куда-то сжимается. Например, кто-то забывает текст, проходит две-три секунды, а тебе кажется, что прошла целая вечность. Очень странное ощущение – когда время становится неким сгустком.
– Бывает, что вспомнить текст так и не удается?
– Бывает. Тогда стараешься искать смысл, и по смыслу начинаешь говорить какие-то вещи. Иногда партнер подсказывает. Но сложнее обстоит дело, когда пьеса в стихах – очень трудно подобрать рифму. Особенно когда идут длинные двустишья, как, например, в «Тартюфе» Мольера. Вроде знаешь, но выскакивает слово – и все, подобрать похожее очень сложно. Поэтому приходилось почти каждый день повторять и повторять текст.
– Как вы относитесь к идее, воплощенной Й. Вайткусом, «играть в очередь», когда на одну роль назначаются сразу два актера?
– Такая практика была всегда. Конечно, были спектакли, которые были поставлены на определенного актера, но в принципе «играть в очередь» – это хорошая идея. Мы, например, с Александром Агарковым «играем в очередь» в спектакле «Язычники».
Другое дело, что очередность игры в среднем составляет один раз в два месяца. Здесь уже надо постоянно готовиться. Да и спектакли получаются разные, потому что меняются не только актеры, исполняющие главные роли, но и играющие основные. Поэтому спектакль с разным составом становится немного другим.
– Среди сыгранных вами ролей есть такая, которая больше всего запомнилась?
– Если честно, то практически все роли помню. Они все запоминаются, особенно с возрастом, когда где-то из глубин подсознания всплывают роли, которые вроде бы очень давно играл. Я считаю, что это тот жизненный багаж, который будет с тобой всегда. Что-то передумываешь, что-то берешь оттуда, ведь новое – это хорошо забытое старое. Да и каждый раз, выходя на сцену, стараешься улучшить спектакль. Есть определенная планка, которую ты уже не можешь опустить, а можешь только поднять. Так и с уровнем – хороший уровень может становиться только выше. Поэтому стараешься, иногда что-то новое открываешь. Бывает, поставили спектакль, сыграли премьеру, но, возможно, что-то недосмотрели, не доиграли, а ведь материал — странная вещь, вдруг начинает тебя направлять. Он дает тебе свою, задуманную автором, линию, выводит тебя на правильный путь. Это происходит на интуитивном уровне. Потом понимаешь, что да, что-то было пропущено.
– Легко ли далась роль Пети Перова в «Елке у Ивановых»?
– Это моя вторая постановка, когда я в своем возрасте играю ребенка. В «Недоросле» Фонвизина 15-летнего Митрофанушку играл в 45 лет. Сейчас – Петя. Но так увидел режиссер. Постарался, по крайней мере, не испортить, но говорят, получилось хорошо. (В Международный день театра спектакль Йонаса Вайткуса получил престижную театральную награду – сразу четыре «Золотых креста». – Прим. авт.).
– Ваша последняя работа – роль священника в спектакле Й. Вайткуса «Язычники», который совсем недавно на фестивале «Vaidiname žemdirbiams» в Рокишкисе завоевал три награды: главный приз, за лучшее исполнение роли второго плана и приз зрительских симпатий.
– Мне нравится этот спектакль, очень талантливо написана сама пьеса. Анна Яблонская могла бы вырасти в хорошего драматурга (погибла во время теракта в московском аэропорту «Домодедово». Ей было всего 29 лет. – Прим. авт.). Нравится отношение актеров к этому спектаклю, хотя мне всегда трудно судить о спектакле, в котором участвую. Понравился сам процесс работы над спектаклем – такой творческой атмосферы давно не было. В принципе, такую «кухонную правду жизни» в свое время показал и Роман Виктюк в «Уроках музыки». Но там было еще жестче. «Язычники» подкупают своей необычностью. А как иначе – у каждого своя кухня, это и интересно. Но все равно судить зрителям.
– Насколько профессия актера зависима?
– Я бы не сказал, что она зависима. Ты пришел в эту профессию, понимая, что режиссер ставит спектакль. И как бы ты ни хотел, ты должен соответствовать его представлениям, потому что спектакль – это его задумка, его «рожденный ребенок». В данном случае ты должен помогать, сообща делать. Ведь работа актера проверяется только площадкой.
– Вы столько времени верны одному театру. Никогда не было желания что-то изменить в своей жизни?
– Не было. Хотя в свое время предложения были. Но я решил обосноваться здесь. Во-первых, я родился в Вильнюсе, мне нравится этот город. Во-вторых, люблю театр, в котором служу уже столько лет. Театр жив, пока в нем существует творческий дух. Поэтому надо нести его – ведь если не ты, то кто?
Досье
Сергей Зиновьев родился в Вильнюсе. В 1980 г. окончил Литовскую государственную консерваторию (ныне — Литовская академия музыки и театра), начал работать в Русском драматическом театре Литвы. Играл в спектаклях: «Вдовий пароход» (реж. И. Петров, 1983); «Дама-невидимка» (реж. А. Туманов, 1986); «Подонки» (реж. В. Туманов, 1989);
«Женитьба» (реж. А. Черпин, 2004); «№13 (Out of order)» (реж. Э. Мурашов, 2004);
«Большая зебра» (реж. А. Гирба, 2005); «Живой труп» (реж. Э. Митницкий, 2006);
«Смешные деньги» (реж. А. Гирба, 2006); «Игроки» (реж. М. Бычков, 2007); «Голубой рай» (реж. М. Полищук, 2007); «Горе от ума», «Шут Балакирев» (реж. Й. Вайткус) и др.
Надежда ГРИХАЧЕВА.