Чеслав Милош в Тверии

В рамках премии Года Чеслава Милоша, организованной совместно институтом Польши, Национальной ассоциацией журналистов и Союза журналистов Литвы, «Литовский курьер» публикует конкурсные работы. Сегодня материал нашего читателя из Израиля Сергея Корабликова-Коварского.

Обычный четверг в литературном объединении «Волны Кинерета». В небольшом двухэтажном особняке, несколько отстоящем вглубь от магистральной, идущей в гору улицы Тверии, в комнате, напоминающей школьный класс, негромко шумит кондиционер. Вечер, но за окном тридцать градусов по Цельсию. Вокруг стола, оживленно разговаривая, устроились  литераторы города, в большинстве своем – поэты, из тех, кто публикуется на русском языке. Впрочем, в литературном сборнике, который появляется на свет каждые два года и субсидируется местными городскими властями, есть место и для прозы, и для переводов, и для литературной критики. Объединение существует уже более 10 лет, включая в себя как литераторов из России, Украины и других бывших республик распавшегося Союза, так и бывших инженеров, медиков, музыкантов, педагогов, которых судьба собрала в этом маленьком, уютном городке на берегу библейского озера и вдохнула в них жажду творчества.

Сегодня, как и всегда, разговор начинается с насущных дел, новостей литературы, объявлений, коротких споров, переходя постепенно к тому главному, ради чего каждый из нас жертвует своим вечерним сидением перед экраном телевизора, домашними делами или просто отдыхом после напряженного рабочего дня: к чтению новых стихов и придирчивому литературному анализу написанного. На столе – закипевший чайник, печенье, порой вино. Изредка среди присутствующих можно увидеть литераторов из других городов Израиля или других стран – России,  Украины, Германии.

Итак, после первого оживленного гуда и обмена новостями, среди которых  звучит и сообщение о конкурсе, объявленном Варшавой, совместно с Вильнюсом на лучший перевод произведений Чеслава Милоша, разговор постепенно стихает. Конкурс  посвящен столетию со дня рождения поэта, нобелевского лауреата, жизнь, а в чем-то и творчество которого так похожи на судьбу и музу Иосифа Бродского. Начать эту тему – конкурсные переводы из стихов и прозы Милоша – руководитель нашего объединения, член союза писателей Израиля Любовь Знаковская, поручает мне. Она – прекрасный поэт (не признающая, как и Ахматова, слово – поэтесса), крымчанка, со свойственным южанам темпераментом и многолетним навыком педагога-филолога, позволяющими ей держать в руках нашу шумную и самолюбивую аудиторию. Люба поддерживает обширные литературные связи, часто участвует в конкурсах, занимая призовые места. Я знаю, что у нее уже готовы несколько прекрасных переводов из Милоша, но такова Люба! Она знает, что я взял для перевода стихотворение  Милоша  «Добрый христианин смотрит на гетто», знает и о моем отношении к этой теме…

 

Biedny chrescijanin patrzy na ghetto

Czeslaw Milosz

Бедный христианин смотрит на гетто

(Перевод С. Корабликова-Коварского)

 

В обломки тел людских вселяются жильцы:

Людские потроха облюбовали пчелы –

Их не пугает краснота утроб;

А муравьи – быстры и деловиты –

Кость черную преобразили в дом…

И в этой вакханалии распада

Распороты и топчутся шелка,

Дробится все: и дерево, и медь,

И никель с серебром, стекло и легкий гипс;

Жеcть, кисти, струны, желтые шары,

Хрусталь и трубы духовых оркестров.

——

Там – смерти  адский цирк,

там праздник сатаны!

И фосфор спички – чирк! –

о желтизну стены.

И вот уже огонь

доканчивает дело,

Оставив пепла вонь,

там, где царило тело.

Чтоб даже волос сжечь –

последний след убогий…

Где за ребенком в печь

вполз друг четвероногий.

 

А жизнь усердных пчел

не знает остановок,

Ведь кто-то все учел –

их разум прост и ловок.

Над легкими паря,

похожими на соты,

Берут за рядом ряд,

как на войне – высоты.

И муравьишек тьма

(они уже не гости!)

Спешит в свои дома

отборной белой кости.

 

А прежний мир спален!..

И рвутся, как бумага,

Резина, провод, лен,

полотнище от флага;

И кожа, и мешки,

и детская коляска –

Их лижут языки

огня в безумной пляске.

Вот, крыша занялась

и со стеной осела.

Фундамент вплавлен в грязь.

Земля мертва, как тело –

Ни листьев, ни стволов!..

Простор с песчаным ложем,

Отсутствием углов

на лунный шар похожим.

 

Под ними Стражник-крот

туннель спокойно роет.

Просунул нос вперед…

Что пласт ему откроет?

С фонариком на лбу,

касаясь тел привычно,

Их имя и судьбу

он проверяет  лично,

Чтоб в список занести

и продираться дальше.

Вот, пепел на пути –

как отличить от фальши?

Но радугой парит

людской души свеченье,

И запах говорит

сильней, чем обличенье.

 

А сверху семьи пчел

отстраивают зданья,

Красны под кумачом

в порыве созиданья.

Здесь – мир погиб в огне,

Там – новоселье длится!

… а муравьи во мне

мечтают поселиться.

 

Мне страшен Стражник-крот,

как Патриарх средь судей:

Я, словно вижу грот,

и… Он – над  Книгой Судеб!

Там – в мире без дверей,

без лиц, почти без света –

Сказать, что я – еврей,

но… Нового Завета?..

Что в мире есть места,

где под ярмом и плетью

Мы ждем приход Христа

все два тысячелетья?!

Он взор направит свой –

сквозь кровь,

рубцы и раны –

«А, это ты… живой?!

А те…

из списка…

Странно!»

И взгляд свой отвратит,

не проронив ни слова, –

Так речь ему претит

в присутствии… чужого.

 

Мне удалось дочитать свой перевод только до строчки «где за ребенком в печь…» и

здесь, слыша, что мой голос прерывается, Люба, как всегда, приходит мне на помощь, продолжив чтение за меня. Борис Цейтлин, поэт и эссеист с абсолютным слухом на звучание стиха и все его смысловые и чувственные оттенки, безжалостный в оценках и незаменимый в редактировании новых общих сборников, слушает перевод с явным сочувствием, но уже в самом начале чтения требует оригинал стихотворения на польском языке, не без труда знакомит с ним собравшихся, и чтение перевода продолжается. Никто не спрашивает, зачем я добавляю в перевод отсутствующую у Милоша конкретику, и почему для меня горящие волосы, людей и животных, это – ребенок, сжигаемый в печи, и единственный его спутник, сохранивший верность и в жизни, и в смерти – его четвероногий друг. Они, мои слушатели и критики, не молоды, помнят и понимают многое из того, о чем говорит код стихотворения Милоша, и допускают возможность  интерпретации перевода в свете своего человеческого опыта. Но даже для них это первое соприкосновение с самым трагичным и безжалостным взглядом великого польского поэта на нашу общую историю действует угнетающе, и, чтобы отдалить обсуждение перевода, они просят прочитать что-нибудь из моих собственных стихотворений о гетто. Я читаю:

 

Есть два дня в сентябре,

когда я зажигаю свечу

И молчу,

как молчало тогда

опустевшее гетто…

Обжигаясь о память,

я в прошлое снова лечу,

Но в глазах не вендетта —

лишь боль и печаль, не вендетта!

 

Cколько войн, сколько новых потерь

начиналось от старых вендетт,

Сколько крови и слез –

ими политы всходы обильно!

Я сегодня в печаль,

как в кладбищенский саван, одет:

Это – пропуск в Страну,

куда вывезли гетто из Вильны!

 

Я от бывшего леса

одинокий, невыжженный куст,

Опаленный

и тем удивленный, что выжил!

И ветвей почерневших,

как пальцев ломаемых, хруст:

Это — все, что осталось,

и все, что я слышу и вижу!

В те два траурных дня

вся Земля — как могила одна!

В те два дня небо —

словно большое надгробье…

Покрывало

литовского грубого льна —

Все пропитано кровью!

 

Не могу удержаться и читаю еще одно, короткое – всего четыре строчки, совсем безыскусные… но от которых у меня самого,  кажется, начинают пылать волосы:

 

Милый мой… это … вовсе не больно!

Надо крепче зажмурить глаза,

Как теленочек, с мамой пришедший на бойню…

Мы на бойне – нам плакать нельзя.

 

Чтобы все-таки как-то разрядить напряжение, я предлагаю прочитать еще два коротких перевода из Милоша, стихотворений с  другим  настроением.

 

Spotkanie

Встреча

 

Мне вспомнилась давнишняя поездка

среди полей в предутреннюю стынь.

Рассвет, как птица, алое крыло

раскрыть пытался ночи вопреки.

 

И заяц  вдруг промчался перед нами,

Один из нас махнул рукою вслед…

Давно все было –

нет в живых ни зайца,

Ни спутника, вспугнувшего его!

 

Любовь моя! Остались где-то там,

В движенье… всплески света на руке,

След бега, хруст подмерзшей борозды…

Они не боль –

раздумье навевают.

 

Szczescie

Счастье

Какую теплоту несут с собой лучи!

Залив порозовел во мгле рассвета:

Как ели – мачты…

спящие канаты…

И там, где в воды утреннего моря

С журчанием вливается ручей,

Там у мостка – звук флейты,

им рожденный.

А далее, под уцелевшей аркой

Виднеются фигурки средь руин

старинных зданий.

На одной из них –

косынка красная…

Такими в ранний час

нам видятся

Деревья,

башни,

горы.

 

И уже, как бы отвечая самому себе, и, может быть, не только себе, на вопрос, неизбежно встающий после упоминаний о судьбах гетто Варшавы, гетто Вильнюса, Каунаса и многих, многих других страшных памятников Прошлого, я завершаю выступление стихотворением, написанным этой весной в Друскининкай в санатории «Эгле» и прочитанным в конце поэтического вечера-встречи с патриархом литовской поэзии Марцелиусом Мартинайтисом. Встреча, естественно, проходила на литовском языке. Зал был полон, была и молодежь, и, конечно, волновало: как примут мой русский стих. Приняли с аплодисментами. После возвращения в Израиль получил две литовские газеты с моими интервью.

 

Встреча

Мы с вами встретимся, когда…

Чуть стихнут ноющие раны,

И будет призрачной и странной

В тот вечер первая звезда.

 

А в зале будет полусвет,

И тишиной начнется встреча,

И зазвучат стихами речи

О тех – которых с нами нет!

 

И пусть горит одна свеча,

Одна на всех, но пусть – большая!..

Тень на стене не уменьшая,

Но, как надежда, горяча.

 

Нет, не дано забыть тех лет,

И тех потерь… и тех страданий!

Но, как фундамент светлых зданий,

Пусть будет этот общий свет.

 

Мы – дети тех, кого забыть

Нам не дано по зову крови.

И, кто-то встанет и суровей

О Прошлом скажет, может быть.

 

Но надо… выстрадать ответ

Сердца сжигающей вендетте:

«Что, уходя, оставишь детям –

Мрак мести или мира свет?»

 

И, злобой лиц не омрача,

Стих заструится мирным светом.

Не для того ль дана поэтам

Любви и Памяти Свеча?!

 

Фото http://magamara.blox.pl