Поводом для встречи с доктором биологических наук, профессором Клайпедского университета Сергеем Николаевичем Олениным послужила публикация в прессе с жалобой одного из студентов на якобы некачественное обучение в университете. И хотя обвинение не имеет отношения лично к профессору, Сергей Николаевич, глубоко убежденный в его безосновательности, предложил нашей газете рассказать об этом уникальном вузе и той огромной и важной научной работе, которую ведет университет на протяжении 28 лет. Он провел нас по новому зданию Института морских исследований КУ с его современными аудиториями и научными лабораториями, где в прекрасных условиях работают ученые не только из Литвы, но и из разных стран мира.
– Сергей Николаевич, признаться, даже не подозревала, как и многие в Литве, какая важная научная работа проводится в стенах вашего института. Важная и нужная для всего Балтийского региона. Здесь работают специалисты высочайшего мирового уровня, занимающиеся морской биологией, генетикой, экологией водной среды, океанологией. На заре независимости в Литве о таких специальностях только слышали. Как Клайпедский университет сумел за сравнительно короткое время их подготовить, и как вы сами пришли в эту профессию?
– Отец мой моряк, мама морской картограф. Меня все детство окружала морская среда, а в первую научную экспедицию я отправился вместе с родителями на Куршский залив в 6 лет. Хотел стать ихтиологом, но так получилось, что в выпускном классе побывал в Казани и был покорен научной мощью Казанского университета – одного из старейших университетов. Поступил на биолого-почвенный факультет, где лекции нам читали маститые ученые, авторы книг, по которым мы учились. Они в свое время бежали в глубинку от сталинских репрессий, да так и прижились в Казани.
На кафедре знаменитого профессора зоологии, исследователя северных морей Владимира Львовича Вагина царила демократическая атмосфера: студенты запросто спорили с преподавателями, по очереди с ними делали научные доклады. Он привил нам интерес к исследованиям, к полевым экспедициям в Арктику, на Камчатку, в Баренцево море. Его modus vivendi стал и нашим на всю жизнь: делать то, что никто не делал до нас, быть в науке первыми и не повторять уже сделанного. Демократические традиции моей Alma Mater я стремлюсь поддерживать и в своей работе со студентами и докторантами, которых наш институт готовит с 2003 года.
После окончания Казанского университета вернулся вместе с женой Ириной, тоже морским биологом, в родную Клайпеду. Кстати, мой дед освобождал наш город от фашистов, был ранен, долго лежал в госпитале, да так и остался здесь: на родине в Беларуси дом его сожгли немцы. Ко всему прочему, перед войной он отсидел в лагере 4 года как враг народа, хотя был простым крестьянином, так что возвращаться туда было не резон.
Работа в гидрометслужбе, куда мы устроились вместе с женой, не отличалась большим разнообразием и творчеством: выходишь на научном судне в море, берешь пробы, обрабатываешь, пишешь отчет по шаблону. От рутины спасала учеба в аспирантуре. Защитился в январе 1990-го, в канун политических перемен в стране. Сразу после обретения независимости Литвы в Клайпеде возникла идея создания собственного университета.
– Насколько знаю, вы стояли у истоков создания Клайпедского университета.
– Не каждому в жизни так повезет – участвовать в создании нового университета. Ко мне в гидрометобсерваторию пришли знакомые ребята-ученые из только что учрежденного университета: давайте вместе писать научную программу морских исследований. Написали, пошли с нею к Донатасу Швитре, первому ректору КУ, и он пригласил меня перейти на работу в университет. Ни разу об этом не пожалел. Наверное, только Д. Швитра и мог претворить в жизнь такую «авантюру», ведь не было достаточно ни преподавательских и научных кадров, ни финансирования, ни учебников. Только молодой энтузиазм. Нам выделили помещение в бывшем техникуме бухучета. Притащили туда списанные столы, микроскопы и стали строить планы, какие у нас на факультете естественных наук будут лаборатории, куда будем вывозить студентов в экспедиции и на практику.
Я стал работать в Центре системного анализа КУ, от которого со временем «отпочковались» кафедры математики, биологии, экологии, гидрологии. Нас осталось несколько человек, храбро решивших создать исследовательский институт: хотелось не только преподавать, но и заниматься наукой. Это был 1998 год. Так был учрежден Институт по изучению и планированию прибрежной зоны, сейчас это Институт морских исследований (ИМИ). Аквакультура, биотехнологии, океанография, подводные исследования, молекулярная биология – это основные наши направления, о чем 28 лет назад мы не могли и мечтать.
– Морские исследования, подводные экспедиции – дорогое удовольствие. Не каждый университет может себе это позволить. В лучшем случае от ученых требуют, чтобы их изыскания носили прикладной, а не только теоретический характер. Как у вас обстоит дело?
– Да, это правда. У нас такая система: зарабатываем не столько преподаванием, где профессорская ставка всего 7 евро за академический час, сколько проектами и поиском грантов – международных, европейских, национальных, региональных. Сами их ищем, осваиваем, на них и зарабатываем, а также на выполнении целевых заказов. Обеспечиваем 74% нашего финансирования. Ежегодно ИМИ выполняет до 20 исследовательских проектов по теории и прикладной экологии моря. Госфинансирование составляет всего 26 %. Не знаю, хорошо это или плохо. Но что делать, если государство недостаточно финансирует науку.
Но главная проблема не в этом. В последние годы неуклонно снижается число студентов, интересующихся естественными науками, особенно морским направлением. Сейчас в институте работают в основном 30-40-летние специалисты, это здорово, но кто придет им на смену, непонятно. К нам в институт приходят студенты на семинары, кому это интересно, обычно они и продолжают учиться в докторантуре. Но если раньше я читал водный курс для группы в 30-40 студентов, то теперь не набирается и десятка. Сейчас не разрешают набирать группу меньше 10 человек, и последние два года набора вовсе нет. Как выходить из этой ситуации, не представляю.
Между тем, Клайпедский университет в прошлом году во всемирном рейтинге университетов вошел в число 200 лучших по океанологии. В области морских наук КУ стал заметным игроком в Европе и одним из лидеров в Балтийском регионе. Не хотелось бы все это растерять. У нас в докторантуре по экологическим и наукам об окружающей среде учатся докторанты из Германии, Италии, Португалии, Марокко, а выпускники составляют основу нашего института. Еще 16 лет назад, когда мы начали подготовку докторантов, у нас к ним было требование: на момент защиты иметь минимум 2 публикации в рейтинговых научных журналах, а теперь такое требование узаконено и в других университетах. Диссертации пишутся на английском языке, потому что в защите обязательно участвуют иностранные специалисты.
По результатам международной оценки научных коллективов Литвы в прошлом году ИМИ занял первое место в области наук об экологии и окружающей среде, обойдя коллективы из университетов Вильнюса и Каунаса.
Мы одними из первых воспользовались законом об удаленном рабочем месте. В ИМИ работают ученые из Турции, Италии, Германии, они готовят и диссертантов. Их привлекает динамичная, творческая атмосфера, но пока, увы, не зарплата. Они участвуют в наших экспедициях, мы оплачиваем им командировки.
Наш новый ректор проф. А. Разбадаускас хорошо понимает, что университет не может жить только преподаванием – надо двигать науку, зарабатывать гранты. На грантовой науке сейчас живут все университеты мира. Наш институт перешел на грантовую систему сразу же, как только открылся. Она дает науке и ученым свободу творчества. Увы, и здесь не обходится без проблем. Подавая заявки на европейские гранты, мы на равных конкурируем с учеными из западных стран, но, выиграв грант и выполняя равную по значимости работу в одном и том же проекте с учеными «старой» Европы, мы получаем в 2-3 раза меньшую зарплату. Это такой встроенный механизм «выкачивания мозгов» из Литвы.
– Какой прикладной характер имеют ваши исследования?
– Например, экология донных местообитаний. Это огромный пласт исследований, необходимых для строительства глубоководных аванпортов, для установки ветряков в море, для оценки кормовых запасов рыбы, рыбных ресурсов. Но это, как и экология планктона, традиционное направление исследований. Развиваются и новые направления: математическое моделирование водных экосистем, космическая океанография, аквакультура, планирование морской среды, что очень важно для морского хозяйства.
Еще одно направление – водная биогеохимия и функционирование экосистем. Оно исследует перенос питательных веществ в водной среде и причины эвтрофикации – цветения воды. На этих исследованиях основаны рекомендации, сколько очистных сооружений нужно и где их строить.
Моя группа занимается исследованием биологических инвазий и генетики окружающей среды: изучаем виды, которые случайно или намеренно занесены человеком в новые места обитания. Это часто происходит при сборе балластных вод с судов. Это особенно актуально после 2017 года, когда вступила в силу конвенция IMO по управлению балластными водами. Сейчас мы выполняем проект вместе с учеными других стран по внедрению этой конвенции в регионе Балтийского моря. Например, моделирование и анализ рисков может помочь решить, покупать ли дорогое оборудование для очистки балластных вод или достаточно поменять воду посреди океана, чтобы чужеродные организмы и патогены погибли. Биоинвазии – вещь опасная как для здоровья человека, так и для морского хозяйства. В 2010 году Европейский объединенный исследовательский центр поручил мне возглавить международную группу экспертов в этой области. Мы разрабатывали методики, стандарты, индикаторы и показатели для выполнения задач рамочной морской директивы ЕС по улучшению качества морской воды.
Большинство наших проектов носит прикладной характер, то есть наши исследования учитываются и рекомендации выполняются. Они касаются и загрязнения морской среды и морских продуктов химикатами, качества пляжей, экотехнологий улучшения качества воды, уменьшения выбросов с судов. Выполняются и фундаментальные исследования по изучению изменения климата, генетических изменений в популяциях видов-вселенцев, оценке экосистемных услуг. О каждом из этих прикладных и фундаментальных направлений можно рассказать отдельную интереснейшую историю. Мне бы хотелось, чтобы у «ЛК» было больше хороших поводов писать о Клайпедском университете.
Елена ЛИСТОПАД
Досье «ЛК»
Сергей Николаевич ОЛЕНИН – доктор биологических наук, профессор Клайпедского университета, ведущий сотрудник Института морских исследований, специалист международного уровня по биологическим инвазиям в водных экосистемах.
С. Оленин родился в 1958 году в Клайпеде. После окончания школы в 1975 году поступил в Казанский университет на биолого-почвенный факультет. В 1990 году завершил учебу в аспирантуре в Москве, в Институте экологии и эволюции животных Академии НаукСССР. В 2006 году защитил докторскую диссертацию в Институте океанологии Польской АН, в 2016 избран академиком в АН Литвы. В 1980-1992 гг. работал гидробиологом в Клайпедской гидрометобсерватории, с 1992 г. – в Клайпедском университете.
С. Оленин – один из основателей современного Института морских исследований КУ, создатель школы морской биологии и экологии Литвы. Профессор – автор более 150 научных статей, читает лекции в университетах Испании, Германии, Португалии, Финляндии, США. Занимался подводными биологическими исследованиями в Арктике, на Балтийском, Белом, Черном и Средиземном морях.