(Окончание. Начало в № 47).
В шведском городке Гренна в лютеранской церкви, где, как известно, иконы не жалуют, есть сбоку на стене образ Спаса Вседержителя, написанный, вероятно, каким-то местным любителем, знакомым с канонической иконописью (на книге надпись по-шведски «Аз есмь Свет миру»). Рядом с ней подсвечник, лежат свечи и коробочка для пожертвований. И постоянно тут стоят люди и молятся. У них, независимо от религиозного воспитания, есть внутренняя потребность молиться перед иконой. Хочется перефразировать известный афоризм Тертуллиана «Душа по природе своей — православная».
Кто же формирует у невоцерковленного человека отношение к иконе? Кто и что угодно, только не церковь, так как он с ней плотно не контактирует. Это и давно сложившиеся семейные околоцерковные традиции («А вот моя бабушка меня учила…»), и какая-то таинственная «одна женщина» («одна женщина мне сказала»), и средства массовой информации, в первую очередь, ТВ, преследующее любые цели, кроме религиозно-просветительских. Телеканалы «Союз», «Спас» и им подобные не в счет. Речь идет о светском ТВ.
Примером может служить пиар блаженной Матроны Московской посредством телевидения. Оно оказывает влияние на формирование восприятия икон мирянином. В бедную голову телезрителя вбивают мысль, что она (Матрона) или другой раскрученный таким образом святой – конечная инстанция наших молитв, панацея от всех бед. Несколько лет назад очень популярен был святой Шарбель. Никакие объяснения о том, что это не православный святой, а маронитской католической церкви, а посему и иконы его у нас быть просто не может, не принимались. Нас обвиняли в бездушии, косности и отсталости. Через некоторое время г-н Малахов своей передачей «Пусть говорят» поднял популярность святителя Спиридона Тримифунтского. Люди, которые не в силах были произнести его имя, вдруг воспылали к великому, но доселе совершенно не известному им праведнику, такой любовью, которая, кажется, будет жить в их сердцах до скончания живота. Но прошло время, и пылятся в свечных лавках его иконки.
«Мне нужна икона Богородицы, только без Младенца». «Есть такие. Семистрельная, Калужская, «Спорительница хлебов», «Неопалимая купина». Только чем вам Младенец-то не угодил? И кто вам вообще такого наговорил?». Начинаешь объяснять, что «избежать» Младенца на иконе невозможно, так как всякий образ христоцентричен. Христос на нем всегда присутствует, зримо или не зримо в виде символа, например, крест в руке мученика. А само изображение Богородицы просто неотделимо от Ее Сына.
Тут, вернее всего, человек подпал под влияние колдунов и магов. Они, в свою очередь, очень активно и без зазрения совести используют в своих ритуалах иконы. Вот, например, их рекомендации по поводу того, как с помощью «Неупиваемой чаши» исцелить от алкоголизма. Предупрежу, что это не из моей практики, а взято из Интернета, с сайта, посвященного магии. «Эта икона нужна при лечении алкоголизма. Используют эту икону только раз, то есть для одного больного, затем, после сорока отчиток, ее завязывают в новый белый платок и кладут в вещи того, кого лечили от алкоголизма. Нельзя, чтобы кто-нибудь из посторонних видел эту икону, иначе больной может запить снова».
К сожалению, восприятие иконы как магического предмета сравнительно недавно волей-неволей культивировалось в самой церкви. Помню, я как-то еще во времена своей христианской молодости, то есть лет 25 назад, зашел в один из вильнюсских храмов, и бабушка, сидевшая в свечной лавке, увидев, что я разглядываю иконы, стала мне объяснять, какую икону в каких случаях используют. А сколько продавалось брошюрок на эту тему! К счастью, подобного рода литературы сейчас почти нет, по крайней мере, на наших прилавках.
Однако очень часто можно услышать от посетителей такие вопросы: «Какой Божией Матери ставить свечку?», «Какую икону носить в кошельке или кармане?», «Кому помолиться в такой-то нужде?». «А эта икона от чего?».
Обычно мы отвечаем: «Церковь – не поликлиника, где за каждой дверью сидит узкий специалист, тут хирург, там офтальмолог, а там зубной врач. Наши святые – специалисты широкого профиля. Все зависит от силы вашей молитвы».
У посетителей церкви своя иерархия в почитании святых, которая отличается от принятого Церковью. Определить его очень просто по материальным проявлениям – количеству свечей у той или иной иконы и по степени истертости краски на ступеньках у киота. Самый востребованный – Николай Чудотворец, за ним следуют Богородица и целитель Пантелеймон.
Важна эстетическая составляющая. Представление о прекрасном у мирян обычно не совпадает с взглядами иконописцев и других специалистов в этой области. И если придется выбирать между двумя иконами, выберут ту, что написана (или отпечатана) в живописной манере. Трудно обвинять людей в отсутствии вкуса – они воспитаны на реалистической живописи XIX-XX вв.
В защиту Софринского комбината, который обеспечивает своей продукцией практически все наши храмы, надо сказать следующее. В последнее время там стали изготовлять больше икон, выполненных в канонической манере, или приближенной к ней. Появилась даже икона Серафима Саровского, написанная не как обычно в стиле светской живописи (иного изображения и быть не могло – он был прославлен в синодальный период, когда все иконы писались «живоподобно»).
Почему я защищаю Софрино в присутствии иконописцев? Попытаюсь объяснить. Дело в том, что настоящий писаный образ для многих сейчас – непозволительная роскошь. Писаная икона не может стоить дешево. Это понятно, а богомазов, снабжавших красный угол каждой деревенской избы, сейчас нет.
В заключение любимые вопросы русской интеллигенции: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Ирина Константиновна Языкова в своем труде «Богословие иконы» пишет: «Икона изначально мыслилась как сакральный текст. И, как всякий текст, она требует определенного навыка прочтения». Святые Отцы называли икону «Евангелием для неграмотных». Сейчас все грамотные, а читать икону в массе своей не умеют. И не только читать – они и воспринимают ее двояко, то как христиане, то как язычники. Винить в этом людей нельзя. Не каждого из них дедушка или папа с мамой водили с детства в Третьяковку, чтобы показать рублевскую «Троицу» или «Устюжское Благовещение». Они не виноваты в том, что формирование их как личности пришлось у многих на времена атеизма, и, в свою очередь, привить христианское мировоззрение своим детям и внукам они не могли. Обвинять Церковь в том, что не воспитывают мирян – тоже безосновательно. Большинство из них, по вышеозначенной причине, плотного контакта с Церковью не имеют.
И что же делать? Чтобы икона не превращалась в идол, произведение искусства, элемент дизайна, или магический атрибут, чтобы привлекала не та, где больше цветочков, а где больше богословия, необходимы небольшие, написанные простым доступным языком брошюры об иконописи, наподобие тех, что можно встретить в любой иконной лавке, на тему, как готовиться к исповеди. Они помогут не только образованию мирянина, но и дадут возможность избежать ему греха богохульства и идолопоклонства. В них должна быть информация не о том, перед какой иконой по какому поводу молиться, а о грамотном иконопочитании, с кратким экскурсом в историю, об иконографических типах, символике цвета, жеста, и т. п.
И еще привлекать специалистов в области церковного искусства к сотрудничеству в СМИ. Дабы неподготовленный человек научился воспринимать икону во всем объеме. Или хотя бы мог сделать к этому первый шаг: заинтересуется, дальше пойдет сам. И еще почаще проводить конференции на подобную тематику.
Петр Фокин, псаломщик Знаменской церкви.